Маленькие истории про большую войну

Почему история получила огласку еще раз именно в эти годы? В 1975 году школьники, занимавшиеся в клубе «Искатель» Дворца пионеров Омска, готовясь к юбилею Победы, обнаружили в старой подшивке газет за 1943 год номер «Омской правды» с письмом Ады и решили разыскать участников событий тех лет. Так забытая история тридцатилетней давности получила новое звучание уже в послевоенное время. В Марьяновском музее до сих пор ни одна экскурсия или беседа о военном времени не обходится без рассказа о танке «Малютка», а портрет девочки Ады расположен в одном ряду с фронтовиками-марьяновцами.

Название для статьи выбрано не случайно, ведь, по сути, события, пережитые в военное время людьми, их личные воспоминания и переживания, сложились в общую картину. Эти годы связаны с драматическими воспоминаниями о тех испытаниях, которые принесла война. А связующим звеном «маленьких» историй стала девочка с необычным именем — Ада, Адель.

Даже не в первые дни, а в первые же часы войны стихийно возникло и приняло общегосударственные масштабы невиданное прежде явление: люди жертвовали свои накопления на оборону Родины. В редакцию газеты «Правда» стали поступать сотни писем с предложением создать народный фонд обороны. «Целые коллективы и отдельные граждане отчисляют однодневный заработок, вносят определенные суммы, облигации, золотые вещи, заявляя при этом, что готовы и впредь участвовать в расширении фонда обороны».

По инициативе «снизу» 1 августа 1941 года и был создан Фонд обороны СССР. А, начиная с осени 1941 года, денежные средства стали направляться не на оборону вообще, а на строительство конкретных видов боевой техники. Осенью того же года все чаще на фронт стали поступать танки и самолеты с именами тех, на чьи средства они были построе­ны. «Омский колхозник», «Омский тракторист», «Омский комсомолец», «Омский физкультурник», «Омский чекист», «Народный учитель», «Сибиряк» и «Боевые подруги» — в одной только Омской области жители сдали в Фонд обороны фантастическую по тем временам сумму — 254 миллиона 232 тысячи рублей. На эти средства за годы войны были построены четыре паровоза, семь бронепоездов, три поезда-бани из 33 вагонов, пять дивизионных артиллерийских мас­терских, шесть мастерских для танковых частей, две авиаэскадрильи, восемь танковых колонн.

На фоне этого массового движения, призыв девочки, еще даже не школьницы, стал ярким примером патриотизма и сплоченности советского народа.

Занегины: мать и дочь

Началом нашей истории стал октябрь 1941 года, когда шло стремительное наступление немецких ударных танковых групп на северном направлении на Москву. Небольшой город Сычевка, расположенный на северо-востоке Смоленской облас­ти уже 10 октября был захвачен частями 3-й танковой группы Гота. С первых же дней оккупации фашисты начали превращать Сычевку в очень мощную базу снабжения своих войск, действующих на фронте. Этому способствовало очень выгодное географическое положение города, расположенного на железнодорожной линии Ржев – Вязьма, кроме того, в Сычевке сплелись в неразрывный узел семь крупнейших шоссейных дорог.

К моменту оккупации, как и на других участках фронта, из Сычевки были эвакуированы квалифицированная рабочая сила, оборудование, сырье. В ходе эвакуации часть граждан вывозились транспортом: в первую очередь рабочие и их семьи, партийно-хозяйственный аппарат; другая часть населения покидала область своим ходом.

«Мы выехали из своего города в августе, сразу как немцы начали занимать Смоленщину. О том времени вспоминаются бомбежки, ходившие по полям солдаты и очертания танка вдали. Немцы стремительно приближались, и с каждым днем уехать с этой территории становилось все сложнее», — вспоминала Ада, будучи взрослой. А тогда ей не было и пяти лет.

Полина Терентьевна, мать Ады, была до войны главврачом трахомной межобластной детской больницы в г. Сычевка. Трахома – инфекционное заболевание глаз с эпидемическим характером была распространена на то время и с ней активно боролись по госпрограмме. Из разных детдомов забирали больных трахомой детей и изолировали их. В лето 1941 года лечение таких детей планировалось закончить осенью, и они должны были быть распределены по детским домам. Но началась война, детдома срочно эвакуировали, а больные дети остались на попечении медперсонала Сычевской больницы.

Немцы близко, в такой суматохе у городского начальства руки не доходили до маленьких пациентов. Судьба ребятишек была в руках директора и главврача. Сложилось так, что Полина Терентьевна, кроме лечебницы, работала еще в военкомате на призывной комиссии, это и выручило. Она обратилась в военкомат с убедительной просьбой помочь вывезти больных детей и персонал больницы с военными на грузовиках-полуторках. Те, конечно, недоумевали: «Ну, куда мы вас возьмем?». Но помогли, пристроили на грузовики всех детей, среди которых были и те, кто жил неподалеку от больницы, но при бомбежке погибли их родители… всего 110 детей и обслуживающий персонал.

«Всех детей собрали, моя мама и две ее племянницы, вместе с директором Александрой Ивановной Кутафьевой. Но куда ни едем, там зарево, слышно канонады. Военные говорили, что уже не знают, куда нам ехать, где немцы есть, и где их нет!? Высадили нас в деревне, потому дальше ехать на военной машине с кучей детей опасно».

Добраться до ближайшей станции помогли милиционеры, которые раздобыли подводы и лошадей. А дальше 150 километров пути шли и день, и ночь. Самые маленькие ехали на телегах, остальные шли пешком по бездорожью. Через узкую полосу, еще незанятую немцами под Волоколамском, успели, по счастливой случайности, к последнему поезду. Разместились в двух товарных вагонах.

«В Подмосковье нас бомбили. Столько страха, столько горя натерпелись». Смастерили своими силами в вагонах нары, где-то раздобыли буржуйки, продовольствием и одеж­дой снабжались на станциях.

«В нашем эшелоне многие болели, но из наших детей никто не болел. Изголодались за дорогу, особенно взрослые; из съестного себе оставляли крохи, стараясь накормить детей».

Ехали очень долго, с 9 октября по 13 ноября. Поезда двигались вне расписания и часто останавливались, пропускали поезда на фронт, а с фронта шли эшелоны с ранеными.

«Я увидела и запомнила свою маму смелой, решительной, волевой, находчивой и заботливой к детям. Я гордилась, когда слышала, как чужие дети называли ее мамой».

Когда добрались до Омска, была уже зима. На станции самовольно вышли из вагона, — больше не было сил куда-либо ехать, до того были дети измучены, да и взрослые тоже.

«Там детей стали распределять по детским домам, мама гордилась, что удалось перевезти столько ребятишек, всегда говорила: «Ни один не завшивел!».

Для беженцев, впервые попавших в Омск, было непривычно холодно, дети от этого особенно страдали. После излечения ребят и отправки их по детским домам, Занегины остались жить в деревне Усовка, что в пяти километрах от Марьяновки. Полина Терентьевна работала врачом в Марьяновке.

«Мы жили у разных людей. В первом месте была пристройка, где помещалась деревянная сбитая кровать, на которой спали вчетвером, столик на козлах и две табуретки. Позже нас взяла к себе другая женщина».

Еще там, в Сычевке, в спешных сборах, Ада успела втиснуть в чемоданчик свою любимую игрушку – поросенка, но в скитаниях по дорогам во время очередной бомбежки, чемодан с любимцем был утерян.

«Когда мы уехали в эвакуацию, у нас вообще ничего не было, тем более игрушек. Как-то мы с детьми нашли пробирку с ртутью – и с удовольствием играли серебряными шариками, мы же не знали тогда, что это опасно».

Куклами девочкам служили сухие веточки, чтобы как-то их преобразить, наряжали в лоскутки. «Так одной из двоюродных сестер я испортила платье – вырезала кусочек, чтобы «одеть» такую ветку».

Желание иметь настоящую куклу лелеяла детскую душу, и Ада стала с помощью мамы копить деньги на свою мечту. Но еще очень хотелось маленькой девочке, чтобы быстрее закончилась война, чтобы вернуться в родной дом, чтобы встретиться с папой. Она даже предпринимала попытки идти на фронт на помощь отцу-танкисту, но не было солдатского ремня, чтобы подпоясать шубейку, а без ремня, как считала Ада, на фронт не пустят. Конечно, мама как могла ее убеждала, тогда сама девочка предложила «Мама, все дарят оружие фронту, давай, и мы с тобой подарим на танк, пошлем его папе и уж он-то обязательно победит!»

Как-то раз в Марьяновке оказалась омская журналистка, зашел разговор о добровольных взносах марьяновских врачей, и Ада вмещалась в разговор, с детской непосредственностью предложив свои, накопленные на куклу деньги, 122 рубля (буханка ржаного хлеба в то время стоила 150-200 рублей). Журналистку это заинтересовало, и когда она услышала желание девочки помочь папе-танкисту, то посоветовала написать сначала письмо в областную газету.

«Журналистка обещала передать мое письмо редактору, а он «куда надо отдаст». И я начала писать, печатными буквами – писать-то не умела! Маленькая была, конечно. Пусть я написала, что мне шесть лет, но на самом деле мне еще не было шести, просто хотелось, чтобы было побольше».

После публикации письма в феврале 1943 года в редакцию газеты «Омская правда» пошли письма от других детей, желавших отдать свои карманные сбережения на строи­тельства танка «Малютка». В отделении Госбанка СССР по Омской области был открыт специальный счет №350035, на который зачислялись собранные детьми средства, а в газете появилась специальная рубрика, освещавшая продвижение инициативы Ады.

«Дорогой дядя редактор! Я прочел письмо Ады Занегиной в вашей газете. Я Адик Солодов 6 с половиной лет. Меня Гитлер выгнал из Киева. Я хочу вернуться в Киев. Мне папа с фронта прислал 136 рублей на новые сапоги, но я еще похожу в старых ботиночках…». «Мама хотела купить мне новое пальто и накопила 150 руб­лей. Я поношу старое пальтишко…» Тамара Лоскутова. «Дорогая незнакомая девочка Ада! Мне только 5 лет, а я уже год жила без мамы. Я очень хочу домой, а потому с радостью даю деньги на постройку нашего танка. Скорей бы наш танк разбил врага…» Таня Чистякова. Шура Хоменко из Ишима: «Мне рассказали о письме Ады Занегиной, и я внес все свои сбережения — 100 рублей — и сдал на 400 рублей облигаций на постройку танка «Малютка». Мой товарищ Витя Тынянов вносит 20 рублей. Пусть наши папы громят фашистов танками, построенными на наши сбережения».

«Адочке шло много писем, стихотворений ей посвященных, – сообщала впоследствии поисковикам Полина Терентьевна. — Писали статьи в газете, писали военные с фронта… с Волховского направления даже прислали Адочкин портрет, написанный масляными красками». На то время Ада и не могла отвечать на эти письма, ведь еще и не была школьницей: «Я-то сама как могла ответить? Я и первое письмо писала такими каракулями!»

Материальные пожертвования советских граждан, как правило, сопровождались телеграммами И. В. Сталину, которые (обязательно вместе с его ответом) публиковались в периодических изданиях «Прошу передать дошкольникам города Омска, собравшим на строительство танка «Малютка» 160886 рублей, мой горячий привет и благодарность Красной Армии. Верховный Главнокомандующий, маршал Советского Союза И. Сталин» телеграфировала Москва летом 1943 года.

Много лет история войны упиралась на фронтовые события, на солдатские подвиги, на работу штабов и т. д. История эвакуации оставалась в стороне, считалось, что эвакуированные, а это в основном дети и женщины, были далеко от военных действий, спаслись же. Но, несмотря на это сталкиваться им приходилась со многими трудностями военного времени. Они не были на линии фронта, но вложили свой вклад в Победу.

Как дети воспринимали свои годы в эвакуации? Если судить по воспоминаниям, для многих это был трудный, но интересный период жизни. Для детей начало войны, выезд из дома, поездка в эшелоне — все это казалось приключением. Они, конечно, сначала не понимали, что такое настоящая война. По приезде на места переселения дети часто были потрясены новой обстановкой и окружением. Все было чуждо и необычно — местный климат и природа, местное население. Взрослые, конечно, тоже обращали на это внимание, но они были поглощены работой и озабочены бытовыми вопросами. Достаточно сказать, что на территории Омской области в 1942 году было размещено 214 детдомов и интернатов, где содержалось 24 тыс. детей из прифронтовых городов. В связи с таким наплывом всем приходилось испытывать большие трудности. «Наверное, в войну мы взрослели быстрее, и поступки наши были совсем взрослыми».

Шло время, привыкали к сибирской жизни, следили за событиями на фронте. Пришло страшное извес­тие, похоронка на отца, участника Курского сражения, который в сорок третьем от тяжелого ранения в живот скончался и был захоронен в г. Курске. На войне погиб и брат Полины Терентьевны, воевавший в партизанском отряде, а его жену и дочь фашисты заживо сожгли в одной из смоленских деревень. По вызову обкома партии, в октябре 1943 года мать и дочь Занегины вернулись в родную Сычевку, где Полина Терентьевна стала работать главврачом района и ведущим хирургом трех районов.

Ада вспоминала как, возвращаясь на Смоленщину, попали под бомбежку в городе Ржев. В здание вокзала, где они с мамой находились, бомбы не попали, рвались рядом, в памяти остались ужасные картины разрушения и раскуроченных человеческих тел. Стоны и крики о помощи долго еще будоражили детскую душу.

«Наша местность была страшно разрушена, многих населенных пунктов не существовало. Все поля были изрыты окопами и воронками. Рвались необезвреженные мины, взрывались дети. Целыми неделями не приходилось нормально спать, в ночь по 10 операций, ни днем, ни ночью не было покоя, как на фронте, — вспоминала Полина Терентьевна. — Поля обрабатывали на людях, тас­кали плуги и бороны на себе. Как было тяжело – топливо подвезти было не на чем. Школы, больницы не имели окон, вернее окна были, но не было стекла. Было очень трудно! Трудно было всем. Люди ютились в землянках, дзотах…».

Пришел победный май. Несмотря на трудности, жизнь налаживалась. Ада окончила 10 классов, потом медицинский институт, стала окулис­том. Вот тут сбылась ее мечта (она еще в школе посещала стрелковый кружок), держала первое место по области, третье место в личном первенстве по республике. «Все пошло одно за другим – школа, институт… Как-то мы с мамой даже вспоминали о письме в редакцию, о сборе денег на танк, и думали, что, наверное, ничего из этого не получилось».

То есть в последующие годы, пос­ле отъезда из Сибири, Занегины пребывали в полном неведении об итогах своего почина, о танке Малютка! Да, но мысли узнать были. В марте 1965 года впервые на экранах телевизоров появилась передача «Подвиг», новый телевизионный альманах. Первым ведущим был писатель, фронтовик С. С. Смирнов, который много сделал для увековечения памяти героев войны. Его выступления в печати, на радио и телевидении внесли огромный вклад в поиск пропавших в годы войны и ее неизвестных героев. Ему писали письма о войне, он находил героев войны и рассказывал разные истории.

«И у меня была такая мысль, написать ему о моем случае и узнать – удалось ли что-то? А потом я думаю – да ну, напишу, а может, ничего и не было. Тем более, сумма первоначальная смешная была…».

История, вернее ее продолжение, стали известны семье Занегиных лишь только в 1975 году. Так Адель Александровна, в замужестве уже носящая фамилию Воронец, стала знаменитой на весь Советский Союз.

Екатерина Петлюк и танк «Малютка»

Обратимся к следующей героине истории. Екатерина Алексеевна Петлюк (1919-1998 гг.). Ее биография – это олицетворение поколения советской молодежи, выросшего на вере в светлое будущее и на советских идеалах. Сколько таких советских девушек повторили судьбу Катерины! Родилась на Украине в семье потомственного железнодорожника. После окончания школы мечтала стать летчиком, поэтому отправилась в Одессу в школу пилотов. Однако с ростом 151 см медицинская комиссия не допустила ее. Тем не менее, поступила в аэроклуб, став пилотом запаса и инструктором парашютного спорта. Одновременно работала пионервожатой, обучалась в кружке ПВХО, окончила курсы медицинских сестер.

В конце 30-х годов Екатерина уехала в Кировоград, где был аэроклуб. В то время на железной дороге не хватало помощников машинистов и кочегаров, и она решила попробовать еще одну «мужскую» профессию — стать кочегаром. Одновременно успевала ездить по области с самодеятельным театром клуба железнодорожников.

На второй день Великой Отечест­венной войны Е. А. Петлюк отправилась в военкомат, откуда была направлена в действующую армию техником-укладчиком парашютов. Ее воинская часть отходила на восток к реке Дон, затем под Сталинград. Городок Рыбница, где осталась ее семья, и Кировоград, где она работала до войны, уже были захвачены немецкими войсками. Когда среди военнослужащих начался отбор для подпольной работы в оккупированной Кировоградской области, кандидатура Екатерины была отклонена, так как ее как комсомольскую активистку многие местные жители знали в лицо.

В Сталинграде Екатерина решила стать танкисткой: «На танке быстрее немцев с Украины прогоним». Однако в комиссии по отбору добровольцев в школу танкистов к ней отнеслись скептически, так как у нее не было профильного опыта работы трактористом или шофером. Тем не менее, ей не смогли отказать, и Катя была зачислена в полковую танковую школу. Комиссия была уверена, что она не выдержит нагрузки и откажется сама, а в крайнем случае — было указание «срезать» ее на экзамене. Также ей предлагали перевестись на курсы младших политруков. Однако благодаря своей настойчивости и опыту учебы в аэроклубе, она освои­ла профессию механика-водителя танка, сдав все экзамены на «отлично». Отказавшись от предложения остаться в школе инструктором, 2 июля 1942 года старший сержант Е. А. Петлюк в составе маршевой роты прибыла на станцию Сарепта Приволжской железной дороги на завод «Судоверфь» для получения танка.

Екатерине достался легкий танк Т-60. «Танк мне понравился, только действительно был маленьким. «Ничего, — успокоила себя я. — Маленький, да удаленький. Повоюем, дружище!» Я нашла банку с белой краской и на башне вывела: «Малютка». Танкисты подтрунивали: «Смот­ри, на других башнях какие имена: «Грозный», «Орел», «Смелый»! А у тебя — «Малютка», несерьезно. Ну, ничего, под стать тебе…».

Участвовала в Сталинградской битве в составе 56-й танковой бригады. В ходе боевых действий ее связной танк «Малютка» подкатывал к командирским машинам, мчался в подразделения, передавая приказы, подвозил ремонтников к подбитым танкам, доставлял боеприпасы и вывозил раненых. 7 декабря 56-я танковая бригада была отведена на переформирование в Сальские степи, а несколько танков, в том числе «Малютка», были переданы в 90-ю танковую бригаду.

31 января 1943 года танковая колонна бригады вошла в Сталинград. Есть информация, что в кинохронику Сталинградской битвы попали кадры возле универмага, из подвала которого выходят немецкие генералы на фоне колонны советских танков, в которой стоял танк с надписью «Малютка».

В тяжелых боях юркий, вездесущий танк «Малютка» не подводил свою хозяйку. В руках Кати Петлюк прорывался вперед, проходил через завалы, кучи щебня и кирпича, проскакивал через дворы и внезапно атаковывал вражес­кие позиции. Но и «Малютке» доставалось, и вскоре Екатерина со слезами на глазах простилась со своим любимцем. Обожженную огнем, подраненную снарядами, изрешеченную пулями «Малютку» отправили на переплавку. На память о Т-60 Екатерина взяла танковые часы, которые ныне экспонируются в Музее обороны Сталинграда.

Всего с декабря 1942 года по январь 1943 года на боевом счету механика-водителя танка Т-60 204-го танкового батальона 90-й танковой бригады старшего сержанта Е. А. Петлюк было 10 боевых выходов. В составе экипажа она уничтожила 10 блиндажей, три автомашины и до 80 солдат и офицеров противника, «показала образцы мужества и героизма, отлично овладела искусством вождения танка в любых условиях боя и местности». Награждена орденом Красной Звезды, медалью «За оборону Сталинграда».

14-18 июля 1943 года бригада в сос­таве 3-й гвардейской танковой армии приняла участие в Орловско-Курской операции. К этому времени Екатерина пересела уже на танк Т-70. Весной 1944 года Петлюк была направлена в Ульяновское танковое училище, по окончании которого младший лейтенант, как опытный танкист, была оставлена в училище командиром учебного взвода. Также сказались три полученных в боях ранения: по заключению военно-медицинской комиссии она была признана инвалидом второй группы. В мирной послевоенной жизни работала в ЗАГСе города Одесса.

Танк Т-60

Т-60 — советский легкий танк периода Второй мировой войны. Разработан в августе 1941 года на московском заводе №37 под руководством Н. А. Астрова, ведущего разработчика всей отечественной линейки легких танков того периода. В сентябре того же года Т-60 был принят на вооружение РККА и серийно выпускался на нескольких машиностроительных заводах. Для нашей истории эти сведения важны. Основным местом производства данного танка планировался Харьковский завод, но уже в сентябре 1941 года началась его эвакуация, частично оборудование удалось перевезти в пригород Сталинграда Красноармейск. Тем не менее, в декабре на новом месте удалось собрать первые 52 машины. Всего же по июнь 1942 года здесь было выпущено 830 Т-60. Значительная их часть участвовала в Сталинградской битве, особенно в начальной ее фазе.

Головным же и самым крупным заводом по выпуску Т-60 стал Горьковский. Серийное производство Т-60 здесь началось в октябре 1941 года, и всего за 1941 завод выпустил 1314 танков. Еще одним крупным производителем танка Т-60 стал Свердловский завод №37, всего до сентября 1942-го на Урале построили 1144 Т-60. Здесь, на Урале, производство этих танков продолжалось до февраля 1943 года. Уже к концу 1942 года Т-60 стали постепенно убирать с передовой по мере насыщения войск Т-34, выпуск которого многократно возрос, стали выпускать более боеспособную модель легкого танка Т-70. На сегодняшний день в мире из почти шести тысяч выпущенных Т-60 сохранилось девять экземпляров. Из них один находится в Волгограде на площадке перед музеем-панорамой «Сталинградская битва».

С омским танком «Малютка» связано немало противоречивых историй (даже в датах путаница), но одно ясно, что воевавший под Сталинградом легкий танк, названный по случайному совпадению «Малюткой» (фронтовое прозвище механика-водителя) не был тем самым, сооруженным на «детские» деньги. Ведь свой танк Екатерина Петлюк получила в конце 1942 года, а сбор денег на «омский» танк начался с февраля 1943 г., и, судя по телеграмме Сталина, собранные средства были отправлены в Фонд обороны только к лету (а Занегины вернулись на Родину в октябре 1943 г. еще ничего не зная о танке, о телеграмме). Но известно, что Петлюк к августу 1943 г. уже водила танк Т-70!

Обратимся к стоимости танка, это тоже важно для нашей истории: себестоимость легкого танка Т-60 в 1941 году составляла 81 тыс. руб. Цены на танки в ходе дальнейшего их производства – уменьшались, т. к. совершенствовалась технология, снижались затраты. Например, производство танка Т-34 Омского завода транспортного машиностроения 1942 г. выпуска сос­тавили — 312 700 руб., 1943 г. — 210 705 руб., а 1944 г. — 177 800 руб. Как видим, собранных детьми 160 886 рублей хватало бы на два танка Т-60, но так как он уже был снят с производства, эти деньги могли быть вложены на выпуск другой серии танка (хотя в некоторых публикациях обозначена собранная детьми сумма в 179 тыс., видимо пока обменивались телеграммами, деньги продолжали поступать).

Все же судьба танка остается неизвестной, хотя и есть предположения. Так, по мнению омского историка-краеведа А. Лосунова «Танк Т-60 «Малютка» сошел со сборочного конвейера Сталинградского завода «Судоверфь» уже весной следующего года. «Малютка» дошла до Праги». Но весна «следующего года» — 1944 год, когда Т-60 уже был снят с производства. А в Судоверфи выпуск Т-60 закончился еще в июле 1942 г. Есть мнение другого автора, С. Наумова, что танк «Малютка» был построен весной 1943 года (правда он не уточняет, где), участвовал в Орловской наступательной операции и согласно некоторым свидетельствам дошел до Берлина. По некоторым данным, сообщение о направлении «Малютки» на фронт появилось в газетах в июле 1943 года.

Есть предположение, что новенький танк влился в колонну «Омский колхозник», сбор средств на которую был начат в ноябре 1942 г., но это не совпадает по времени, т. к. по официальным данным колонна «Омский колхозник» была передана Красной Армии уже в феврале 1943 г. Не исключаю возможности, что в одну из восьми танковых колонн, отп­равленных из Омской области, все же влился наш танк «Малютка», что это мог быть Т-34, а сделать надпись «Малютка» не составило труда.

Конечно, вклад танка Т-60 «Малютка» в общую победу в Великой Отечественной войне не подлежит сомнению. Продержавшийся на конвейере меньше года, с сентября 1941 по июль 1942 года, Т-60 стал самым массовым малым танком в истории. Эти машины, появившиеся на фронте в разгар битвы за Москву, внесли свою, причем довольно заметную, лепту в борьбу с врагом в самое сложное для страны время.

Омские следопыты в 70-ые годы не нашли ничего о судьбе омского танка, но в активных поисках натолкнулись на газетную заметку И. Ф. Титова, опубликованную в «Омской правде» в июне 1945 года «На омских танках в Берлине». Там есть такие слова: «Юные омичи собирали деньги на танк «Малютка». Пусть знают ребята, что эта «Малютка», весом в 30 тонн, безжалостно давила гитлеровцев, громила их доты и дзоты, расчищая путь доблестным советским пехотинцам». Понятно, что это речь не о «шестидесятке», которая, по техническим параметрам, весила всего-то 6400 кг. Это наверняка о среднем по весу танке Т-34, допускаю, что и на нем могла быть надпись «Малютка». Но, тем не менее, заметка на то время, конечно, произвела впечатление на омичей, послужила поводом гордиться за вклад, внесенный в Победу.

Встреча на омской земле

Итак, в 1975 году школьник Володя Яшин в старой подшивке «Омской правды» обнаружил письмо Ады Занегиной от 25 февраля 1943 года, а 19 мая того же года в Омске впервые встретились Ада Александровна Занегина (Воронец) и Екатерина Алексеевна Петлюк.

«Мы обнялись и долго держали друг друга в объятиях, стараясь скрыть от людей наши слезы, — вспоминала эту сцену Екатерина Алексеевна. — Это было несказанно трогательно и так неожиданно и удивительно для нас обеих…».

Ученики омской школы вручили женщинам подарки: Екатерине Алексеевне — макет танка «Малютка», Адели Александровне — куклу, о которой она мечтала в детстве и на покупку которой копила деньги. Это встреча объединила истории военной поры. Думается, фронтовичка, Екатерина Алексеевна, в отличие от Адели, конечно, понимала все «нестыковки» с танком, с датами, но эта история уже была запущена и в газетах и по радио. Идеологическая подоплека такой яркой истории на фоне празднования тридцатой годовщины Победы была важнее (Для достоверности просто изменили дату написания письма — февраль 1942 г.!) Возможно, необходимо время, чтобы еще раз, вернувшись к архивам, проследить путь танка именно омской «Малютки», ведь там будет еще чья-то судьба и история!

А объединил истории танков «Малютка» Евгений Тимофеевич Пархачев. Двадцатилетний молодой сержант с тяжелым ранением, которое он получил под Ржевом, лежал в омском госпитале зимой 1943 года. Он вспоминал, когда медсестра прочитала тяжелораненым в палате газетную заметку об Аде, письмо вдохнуло в него, обездвиженного, с перебитым позвоночником, жаждущего скорейшего избавления от мук, новую жизнь. Он, тут же, под впечатлением написал девочке письмо. Мать Ады, тронутая его письмом, навестила солдата в госпитале, он был невероятно рад, поскольку сам был родом с Запорожья, и к нему в то время никто не мог приехать. Через 16.5 месяцев Пархачев был выписан из госпиталя инвалидом войны первой группы. Несмотря на инвалидность, он был активистом и на комсомольской, и на советской, и на партийной работе в Запорожье. И уже там, через Смоленский областной отдел здравоохранения, он все же нашел Занегиных, велась переписка.

Как-то раз в Сычевку пришла от него короткая телеграмма: «Нашелся механик-водитель танка «Малютка». Петлюк». О ней и ее танке «Малютка» он услышал по радио, в передаче речь шла о 19 женщинах, водителях танков в РККА. Пархачев специально позвонил в редакцию, уточнил адрес Петлюк, связался с ней и рассказал историю Ады.

«Для меня это большой сюрприз был! Екатерина Алексеевна, конечно, тоже обрадовалась и прилетела на встречу в Омск. На тридцатилетие празднования Победы пригласили меня, мою маму и его». Тогда-то делегация в полном составе побывала и в Марьяновском районе, где их очень тепло встречали.

Адель Александровна и Екатерина Алексеевна Петлюк вновь приезжали в город Омск в 1987 году по приглашению областного совета профсоюзов на празднование 70-й годовщины Октябрьской революции. А на 70-летие Победы по приглашению Правительства Омской области А. А. Воронец, уже одна, прилетела в наш город в мае 2015 года, Адель Александровна встретилась с Владимиром Яшиным, который еще 12-летним мальчишкой отыскал эту историю. В День Победы гостья стала участницей парада на Соборной площади г. Омска, побывала на торжественном приеме у Губернатора. А затем приехала в редакцию «Омской правды», где ее ждали с нетерпением. Приготовили цветы и подарки. В честь гостьи прозвучали стихи Роберта Рождественского. Их прочитал 6-летний Матвей Кочергин, а затем, спросил: «А куклу вам купили?».

«В 1945 году… Кукла была красивая, у нее закрывались глаза, правда, сразу же отвалилась нога, но мамин коллега, врач-рентгенолог, ее починил».

Заканчивая продолжительную беседу, Адель Александровна пожелала всем: и взрослым, и детям — никогда не собирать деньги на танки!