По ту сторону фасада

И многие десятилетия все это происходило не только на моих глазах, но и при моем участии. Самая первая заметка за моей подписью появилась… 55 лет назад. Помнится, животноводы возмущались, что на летних площадках в Боголюбовской бригаде постоянно не хватает воды, что отрицательно сказывается на надоях и привесах. Помогло. Меры были приняты.

Какие чувства испытал тогда от публикации? Просто было приятно, что рабочие говорили спасибо. Других эмоций не возникло по простой причине: первая проба пера состоялась еще во время прохождения службы в армии.

Тогда же моя инициатива не понравилась руководителям колхоза «Заря коммунизма».

-Ты написал, что ли? – спросил заместитель председателя.

-Да, — ответил я.

-Не суй свой нос, куда не просят, — последовало назидание. – Крутишь баранку, вот и крути. А с водой сами разберемся…

Разумеется, «совет» я пропустил мимо ушей. Однако потребность писать пробудилась лет пять спустя. Она буквально преследовала. В голову лезли различные сюжеты, прокручивались целые сцены. Реалии жизни смешивались с вымыслами. В итоге пришлось сесть за стол и приступить к созданию «шедевров». Но удивительное дело, не всегда получалось так, как задумалось на ходу или в ином месте пребывания.

Однажды по замыслу я должен был наказать героиню рассказа. Однако ближе к финалу мне стало жалко ее, проникся симпатиями. Пришлось в другом ключе строить сюжет, чтобы не расставаться.

В редакцию «Авангарда» рассказы и привели меня. Тогда она размещалась на территории Марьяновского хлебоприемного пункта в ветхом двухэтажном деревянном здании. Первый этаж занимала типография. С некоторым волнением поднимался я тогда по изношенным скрипучим ступеням. Как-то примут?

К моему удивлению, общий язык нашли тут же. Весь творческий костяк составляли вчерашние рабкоры, работавшие до этого на стройке. От коллектива веяло энергией, молодым задором. Большинству не было еще и тридцати лет, а самый младший сотрудник – Люда Потапенко – только окончила школу.

С чистого листа начали писать историю «Авангарда» после восстановления района Олег Ячменев, Григорий Капралов, Александр Иванченко, Николай Головнев, Борис Винник. Последний, кстати, был из местных, но тоже строитель. Старше всех была редактор местного радиовещания Лобова, над которой парни часто подтрунивали: «Кончила говорить Тюмень, включаем марьяновскую дребедень». На что она с усмешкой покручивала у виска. За ошибки в газете отвечала Галина Григорьева – педагог по образованию.

Молодой энергичный коллектив возглавлял опытный газетчик, участник Великой Отечественной войны, член Союза журналистов СССР Василий Данилович Телегин, проработавший всю жизнь в печати. Благодаря ему, газета быстро завоевала авторитет у читателей. А желающих напечататься было столько, что попасть на страницу удавалось в порядке очереди.

Безусловно, авторитет газеты в большой степени зависел от отношения к ней районного комитета партии, руководил которым тогда тоже участник Великой Отечественной войны Сергей Иванович Бабичев. Какое значение придавал он печатному слову, я уже рассказывал в очерке «Был прост, как правда…». Но особое внимание и значение придавалось эффективности выступлений. Если со страниц звучала критика, то обязательно должен был последовать ответ. Приведу один пример.

Несколько раз на год газета пощипывала коммунальное хозяйство за болото у водоколонки на перекрестке улиц Ленина и Пролетарская, однако дело с места не сдвигалось. Пользовался этой колонкой и я. Но чтобы подойти к колонке даже в жару, надо было обувать резиновые сапоги.

- И не стыдно? – Спросили как-то у меня женщины, сидевшие на лавочках соседнего подъезда. Кивнули на мою обувь. На что я вспылил:

- А я здесь при чем?..

- При том. Пропесочить надо как следует, — посоветовали женщины.

Я засел за стол. Первое слово, которое вывел, было «Принудили…» Оно и стало заголовком к фельетону. В субботнем номере фельетон увидел свет. В понедельник работники коммунхоза уже активно принялись за дело. С тех пор прошло больше сорока лет, но «объект» служит безупречно. Тогда же, на аппаратном совещании, Бабичев сказал редактору по поводу публикации: «Наконец-то».

Прошли годы, но все равно приятно сознавать, что и ты оставил добрый след. А фельетон, наверное, и правда получился стоящий, потому что был отмечен на областной летучке журналистов.

Однако, кажется, я слишком забежал вперед.

Первый мой визит в редакцию был связан с желанием напечатать рассказ «Надя» (о молодой художнице). Чтобы убедиться, что произведение принадлежит мне, ребята дали несколько заданий на другие темы и жанры. «Экзамен» выдержал легко.
Но после публикации рассказа один «великий педагог» обвинил меня в плагиате. Даже указал источник – журнал «Наука и религия». Еду в областную библиотеку, беру все журналы, начинаю искать. Нахожу всего один материал, связанный с именем художника. В нем совершенно другой сюжет и никоим образом не пересекается и не перекликается с моим.

Иду к редактору, ставлю в известность о результатах поездки.

- Не обижайся на него, — сказал Василий Данилович. – Человек считает, что рабочий не может так написать. С другой стороны полезно и для самого – сумел защитить свое имя. Не будешь думать о возможных случайных совпадениях.

Произошедший «инцидент» не только не разочаровал меня в писательских опытах, но прибавил еще здоровой злости. Практически в каждом номере печатались мои заметки, зарисовки о хороших людях, репортажи с интересных мероприятий, фельетоны. Иногда проходило несколько материалов. По количеству напечатанных в месяц строк не отставал от некоторых штатных сотрудников.

Словом, буквально через несколько месяцев, когда появилась вакансия литсотрудника, Телегин предложил мне эту должность. А вот тут-то я растерялся: смогу ли? Одно дело писать будучи свободным казаком, совершено другое – работать строго по заданию, по планам, одобренным в райкоме партии.

Сегодня, оглядываясь назад, считаю, поступил правильно, что не поддался сиюминутному искушению. Редактор тоже тогда настаивать не стал. Однако, когда прошло еще года полтора, я понял, что больше не могу не писать на постоянной основе. В связи с таким решением уволился с прежнего места работы. В приподнятом настроении шагаю по улице Ленина с трудовой книжкой кармане. Вдруг навстречу замредактора Олег Ячменев:

- Почему в редакции давно не появляешься?

- В Молдавию собираюсь. В Суворовском районе вакансии есть в газете. Уже созванивался…

- А ты знаешь, как там ненавидят русских?..

- Да ты что?!

- Вот тебе и что. Пошли, пошли со мной, — взял меня за локоть Олежка. – У нас места свободные есть. Коля Головнев уехал в Черлак. Еще Иванченко собирается в Карелию. По вербовке. Так что, скучать не придется…

С широко распростертыми руками встретил меня и редактор. С этой самой минуты «Авангард» официально стал моим пристанищем на долгие годы. Не собираюсь отворачиваться и дальше. Да и как можно, если твой труд востребован?..

До перехода в редакцию мне думалось, что все умею, все могу. Оказалось, многому еще надо учиться. И не только в профессиональном отношении. Например, готовя публикацию, ты должен думать о репутации газеты и не скомпрометировать героя в глазах читателя. Важно чувствовать меру, слышать пульс времени. Иначе не стоит браться за перо. Еще нужно быть готовым к жертвоприношениям. Через это мне тоже пришлось пройти в самом начале пути.

Приехал я в совхоз «Южный» осенью 1970 года, чтобы своими глазами увидеть, как хлеборобы настроены спасать урожай, в каком состоянии находится техника. Но узнать не у кого. Главный инженер В. А. Бехтольд, как подсказали, находится на строящейся для него квартире. Где я и застал его. Ни разговора, ни взаимопонимания не получилось.

- Буду критиковать, — предупредил я Владимира Андреевича.

- Небесную канцелярию надо критиковать, — ответил он.

После выхода критического материала отношения стали натянутыми. Да и виделись редко. И вдруг, где-то перед Новым годом, звонок. Беру трубку и слышу бодрый голос Владимира Андреевича:

- Приглашаем вас с женой на новоселье…

- Спасибо, — отвечаю. – Но мы не сможем. Автобусы уходят раньше, чем заканчиваются уроки у половины.

- Машина будет. Ждем…

Выходит, человек понял, что был не прав в той сложной обстановке и наши дружеские связи вошли в прежнюю колею. Для пишущего же важно всегда помнить, что нельзя путать личные отношения с профессиональным долгом. Сошлюсь еще на один пример. Кстати, из этого же хозяйства, только более поздний.

В ту пору по инициативе районного комитета народного контроля довольно часто проводились рейды по животноводческим фермам. Дошла очередь и до совхоза «Южный». Рейдовая бригада выявила довольно серьезные упущения. Естественно, руководитель должен знать, что там накопали контролеры. Но директор М. И. Мишкин был чем-то очень занят и отмахнулся:

- В газете прочитаю.

И вот после опубликования материала ранним утром звонок в редакцию. Поднимаю трубку. Вместо привычного «здравствуйте», слышу:

- Мишкин моя фамилия. Ну, что, Владимир, будь сталинские времена, мне сухари пришлось бы собирать?

- С чего вы взяли?..

- Ну как же… Здесь черным по белому написано, что создается впечатление, будто специально причиняется вред социалистическому сельскому хозяйству. А это уже приговор…

Признаюсь, у самого невольно пробежали мурашки по коже. Выходит, перо веди да за умом следи. Ищу оправдание:

- Но это не только мое мнение. Под материалом стоят подписи всех членов рейдовой бригады…

- А кто писал?..

Продолжаю сопротивляться:

- У вас есть ответственные за данные участки, которые получают зарплату. В конце концов, есть главный зоотехник совхоза.

- Директор я. С меня и спрос, — сказал Михаил Иванович, и положил трубку.

Вскоре мне стало известно, что зоотехник в то время вел судебную тяжбу с директором по поводу его увольнения, как не справившегося с работой. Удели тогда Мишкин нам несколько минут – все приняло бы другой оборот. Именно из-за этого недоразумения в наших отношениях осталась трещинка.

Почему я вспомнил о событиях давно минувших дней? Многим читателям неведомо, что там, за нашим фасадом. Видна только парадная сторона. Скажем, выдал едкую публикацию – молодец! Мол, так их! О последствиях, к примеру, сколько нервов это стоит, никто никому не докладывает. Между тем, некоторые руководители весьма щепетильно воспринимали критику. Как же, без их разрешения сор вынесли.

И летят молнии возмущения прямо на главного редактора. Иногда – в райком партии (в зависимости от того, на какой ноге обиженный с сотрудниками аппарата). Почему не обращаются непосредственно к автору? Надо понимать, «не тот уровень». Из-за чванства, высокомерия они забывали, что газета – это издание районного комитета КПСС и исполкома районного Совета народных депутатов, где здоровая зубастость прессы приветствовалась всегда. Бывало, и довольно часто, особенно на больших районных форумах, когда речь заходила о вопиющих недостатках, первый секретарь райкома партии М. Б. Провидошин во всеуслышание обращался к журналистам с наказом разобраться.

Но так ли уж безгрешен сам журналист? Бывает ли ему совестно за свой поступок? Еще как! Один не давал мне покоя много лет. Что случилось? На первый взгляд, ничего страшного. Во всяком случае, читатель вряд ли обратил внимание.

Произошло это в начале журналистской деятельности. Проводился обычный рейд по полям и токам в ночное время. Уже за полночь мы приехали в колхоз «Заря свободы». Нас интересовало все, что связано с уборочным конвейером. В глаза бросилось, что за работой водителей, занятых на перевозке зерна, нет никакого контроля. При встрече с председателем колхоза А. П. Шмидтом мы поделились опасениями, что возможны хищения.

- У нас никто зернышка не возьмет, — заявил Андрей Петрович.

Это и послужило поводом дать хлесткий заголовок – «Расхлябанность». Получился явный перебор. На него указал мне и Ячменев:

- Зря ты так. У них, действительно, воровство исключено. Если кому-то что-то надо, председатель всегда выпишет.

С годами я все больше убеждался, что незаслуженно обидел подозрениями одного из лучших руководителей района. Но как извиниться? Ведь не подойдешь просто так и не ляпнешь ни с того, ни с сего, мол, простите, я вас обидел в 1969 году.

И все-таки спустя десятилетия тяжкий груз удалось сбросить с сердца. Чисто случайно. Уйдя на пенсию, Шмидт возглавил крестьянско-фермерские хозяйства района. В Администрации и встретились.

- Давно хотел увидеть вас, — сказал Андрей Петрович. – Кое-какие вопросы надо осветить. Только не сегодня. Идемте в этот кабинет, — пригласил он.

Переступив порог, я увидел два стола, сдвинутых вместе. За ними сидело человек пять, естественно, знакомых мне, перед ними лежала закуска и все, что положено к ней.

- У меня сегодня день рождения, — пояснил Шмидт. – Девчата помогли накрыть стол. Как говорится, на бегу…

Поздравив именинника, я набрался храбрости и принес свои извинения.

- Когда это было? – спросил Андрей Петрович. – Я что-то не помню…

Наверное и правда, добрые зла не держат. К великому сожалению, некоторые через годы и расстояния пытаются лягнуть тебя да побольнее. Но о них не хочется сегодня вспоминать, не заслуживают они даже этого.

Размышляя о нашей профессии, я не раз приходил к мысли, что с ней не может сравниться никакая другая. Естественно, если это в крови. Как определить? По недомоганию. Можешь иметь и хорошо оплачиваемую работу, и уважение в коллективе, но покоя не будет. Знаю по собственному опыту. Да, работу можешь бросить, расстаться с пером – нет. Есть в журналистике нечто магнитоподобное. Оно сидит в нас и периодически напоминает о себе.

Первые «толчки» ощутил я во время службы в армии. В нашей части много было интересных дел, из которых складывалась боевая и политическая подготовка. Но ни окружная, ни дивизионная газеты о наших успехах не сообщали. Не помню, почему это задело меня – рядового солдата, только я сел и обстоятельно написал обо всем в окружную газету «Суворовский натиск». К моему удивлению, материал был опубликован оперативно и почти без правки.

По многолетнему опыту знаю, не каждому берущемуся за перо, оно оказывается подвластно. Как-то, в девяностых годах, редактор Г. Н. Алешина собралась в отпуск и привела ко мне в кабинет обаятельного мужчину, напутствовав:

- Вот молодой человек горит желанием работать в газете. Надеюсь, пока вернусь из отпуска, вы сумеете подготовить.

- Посмотрим, — не стал я обещать.

И предчувствие меня не обмануло. Какое бы простейшее задание я не дал ему, он не смог связать между собой нескольких строк. Так мы пробились две недели. Наконец я спросил:

- Сколько лет учился в школе?

- Десять, — сделал он удивленные глаза.

- У вас в школе стенгазета выходила?..

- Да…

- За все десять лет хоть одну заметку в стенгазету написал?..

- Нет. А что?..

- Не твое это ремесло. Иди к заместителю редактора, скажи, что испытательный срок не прошел. Пусть выдаст трудовую книжку…

Ах, муки, муки творчества, ну кто от них не корчился?! Чтобы получилось что-то стоящее, плод нужно выносить, тогда и читатель признает тебя. Именно он – твой главный барометр. А значит, твои мысли должны быть созвучны его мыслям. По-другому быть просто не может.

Оглядываясь на пройденный с моей газетой путь, я искренне благодарен ей за то, что она подарила мне сотни незабываемых встреч с интереснейшими людьми самых разных профессий, помогла обрести много настоящих надежных друзей, научила разбираться в людях, отличать добро от зла. Благодаря родной районке я познал жизнь и ее вкус во всем многообразии. Скажу больше: пока я пишу, значит, я живу, дышу – одним озоном с «Авангардом»…